Сегодняшняя история будет посвящена, как это ясно из заглавия, двум человеческим качествам – молодости и алчности. Хотя, молодость – это, скорее, не человеческое качество, а обобщенное понятие, характеризующее срок, который уже отбыт человеком на земле… Вот такая вот философия от бывшего следователя. Но к делу.
Случай этот произошел в начале 2000-х годов, в то время, когда я буквально недавно пришел работать в подразделение собственной безопасности органов внутренних дел. Одним прекрасным летним утром у нас в конторе нарисовался заявитель, сообщивший, что у него милиционер вымогает деньги. Мы внимательно выслушали его и выяснили следующее:
Заявителю (пусть будет Иван Петрович) было за пятьдесят, но он уже вышел на пенсию по «горячему стажу» (работал в литейном производстве на местном заводе). Несколько лет назад у него умерла супруга, дети у них к тому времени были взрослые и уехали жить в какой-то большой город. Так что Иван Петрович остался совсем один, но с однокомнатной квартирой и дачей. Прожив так какое-то время в одиночестве, Иван Петрович познакомился с некой женщиной лет сорока пяти, назовем её Люся. У Люси была двухкомнатная квартира и дочь Оксана восемнадцати лет. В итоге Иван Петрович переехал к Люсе и стал там проживать на постоянной основе. Как он сообщил, в воздухе витали планы сменять его квартиру и Люсину на что-то более большое и светлое, может быть даже и на коттедж в пригороде.
Дней за десять до описываемых событий Иван Петрович повстречался вечерком со старыми друзьями по литейке. Встреча происходила на высшем уровне, то есть в местной рюмочной. Чем закончилось данное мероприятие, осталось неясным, поскольку проснулся Иван Петрович только утром, уже у себя дома. Ну, то есть у Люси. Самой Люси дома еще не было, она работала в ночную смену. Но дома была Оксана, которая сразу начала наезжать на Ивана Петровича со словами, что он вчера вечером пьяный пытался её изнасиловать, и надо решать вопрос, иначе она пойдет с заявлением в милицию. Иван Петрович готов был поклясться, что никакой попытки изнасилования не было, хотя на самом деле он совершенно ничего не помнил. Он пытался свести разговор в шутку, но Оксана была настроена серьезно, и дала ему сутки на раздумье, пообещав ничего не рассказывать своей матери в случае положительного решения вопроса со стороны Ивана Петровича. Положительность решения она оценила в пятьсот тысяч рублей (здесь и далее суммы в нынешнем масштабе цен), присовокупив на всякий случай, что в милиции у неё есть знакомые.
Далее Иван Петрович пояснил, что он немного охренел от услышанного. С одной стороны, ничего криминального он вроде бы совершить был не должен. С другой стороны: а вдруг? Тем не менее, Оксане он заявил, что никаких денег платить ей не собирается, а сам ушел из дому успокоить душу бутылочкой-другой пивка.
К вечеру он вернулся домой, там всё было тихо и спокойно. Но на следующий день утром, когда Люся опять же была на работе, к дверь позвонили. Иван Петрович открыл, на пороге стоял молодой парень, который, махнув удостоверением, представился сотрудником уголовного розыска из Ленинского райотдела, и предложил Ивану Петровичу выйти и поговорить. Иван Петрович согласился, они с парнем вышли во двор, где и состоялся последующий разговор. Парень сказал, что от Оксаны в Ленинский райотдел поступило заявление на Ивана Петровича о покушении на изнасилование, и сейчас надо решить вопрос принципиально: или Иван Петрович будет платить пятьсот тысяч Оксане и пятьсот тысяч этому оперу, или уедет в казенный дом на долгие года. Иван Петрович пытался возражать, что у него нет таких денег, но парень парировал это предложением продать свою однокомнатную квартиру, иначе Ивана Петровича ожидает уже нарисованная альтернатива. Иван Петрович вынужден был согласиться. Парень дал ему неделю сроку и назначил встречу во дворе этого же дома в три часа дня. После этого опер сел за руль в «Ниву» белого цвета и уехал.
Иван Петрович мучился всю неделю, но Люсе ничего не рассказал, и квартиру так и не продал. А поскольку садиться в тюрьму ему тоже не хотелось, то он поговорил с неким знакомым, который и посоветовал ему идти в ОСБ. Итак, передача денег должна была состояться уже на следующий день.
К сожалению, Иван Петрович очень мало что мог пояснить по личности того самого молодого опера. Удостоверение он рассмотреть не успел, госномера на «Ниве» не запомнил. Даже фамилию и имя этого парня он тоже позабыл сразу же. В принципе, это было объяснимо: пожилой человек, раньше в таких заплетах не был, волновался и так далее. По приметам он описывал парня на вид 23-25 лет, среднего роста, худощавого телосложения, волосы светлые, стрижка короткая, одет обычно – светлая рубашка и светлые брюки. Под это описание подходило человек пять из ленинского уголовного розыска. Но ни у кого из них не было «Нивы», хотя, в принципе, если кто-то решил вымораживать взятку, то запросто мог приехать на встречу и на «левой» автомашине, взятой по такому случаю у кого-то из знакомых.
Мы показывали Ивану Петровичу фотографии оперов всего уголовного розыска по городу, из них он выбрал четверых похожих, но категорически опознать того парня все равно не смог. Идти в Ленинский райотдел и узнавать, поступало ли туда заявление от Оксаны, тоже было нельзя – сразу бы прошла утечка информации. Выход был только один: задерживать этого опера с поличным.
Конечно, миллиона рублей казенных денег нам бы никто просто так не дал, поэтому у ребят в УБЭПе взаймы взяли так называемую «куклу». Это когда в пачках денег несколько купюр, размещенных сверху, являются подлинными, а остальные – имитацией.
Вручив Ивану Петровичу диктофон и «куклы» (пачек было несколько), мы скрытно расположились во дворе того дома и стали ждать.
Действительно, в три часа, когда Иван Петрович с пакетом, в котором были «куклы», сидел на лавочке у своего подъезда, во двор заехала белая «Нива». Из неё вышел молодой парень, полностью бившийся с описанием, данным ранее Иваном Петровичем, подошел к нему и сел на лавочке рядом. Поговорив минут десять, парень взял у Ивана Петровича из рук пакет, предварительно заглянув внутрь, и пошел к своей «Ниве». Пора было и принимать.
Но дальше всё пошло немного не по плану. Вообще-то планировалось задерживать клиента, когда он должен был подходить к своей машине, то есть на свежем воздухе, тихо и без лишнего шума. Но пока мы максимально скрытно пытались подобраться к месту событий, паренек уже успел сесть за руль «Нивы» и тронулся с места. Ближе всего к «Ниве» было два наших сотрудника. Один из них забежал перед автомобилем, а второй начал двигаться рядом с водительской дверью, обозначая свою ведомственную принадлежность криками: «Стоять-Бояться-Работает ОСБ!», и все в таком же духе. Но парень на «Ниве», видимо заподозрив неладное, не стал тормозить, а продолжил движение, хотя и не быстро (двор жилого дома, все-таки, места там было маловато, одна узкая дорожка), и подцепил первого сотрудника на капот. Видя это, второй сотрудник открыл водительскую дверь и начал вытаскивать паренька из-за руля. Тот сопротивлялся и проехал еще метров десять, пока нашему оперу резким рывком не удалось извлечь его наружу. Тут уже подбежали все остальные участники мероприятия, клиента положили на землю, немного помяв в процессе, надели на него наручники и приступили к осмотру автомобиля с понятыми и видеокамерой, отгоняя любопытных, каким-то образом очень быстро скопившихся вокруг. После изъятия пакета с «куклами» мы стали задавать задержанному вопросы, но он почему-то упорно молчал, и отвечать не желал. Тогда его доставили в наш отдел, где и приступили к дальнейшему разбирательству.
Задержанный очень удивил нас тем, что отказывался называть даже свои установочные данные. Промучившись с ним где-то с полчала, мы сказали ему, что сейчас просто пробьем «Ниву» по номеру, установим хозяина, через него выясним личность паренька, и дальше будет еще хуже и хуже, вплоть до лишения свободы. Паренек немного помялся, и рассказал всё, как было (ну, или почти всё, наверное).
Оказалось, что он никакой не опер, а студент пятого курса экономического факультета местного университета по имени Саша. Месяца два назад он познакомился с некоей девицей, а точнее, той самой Оксаной, дочерью Люси, если вы помните. Шуры-муры, трали-вали, ночка темная была, но открылась у них любовь неимоверная. Ну и планы на дальнейшую совместную жизнь, так сказать. Оксана сообщила, что у неё есть типа отчим, у которого имеется своя однокомнатная квартира, и надо этого отчима как-то развести на деньги, и чем больше, тем лучше, чтобы хватило на своё жилье. Вариант с будто бы имевшей место попыткой изнасилования предложила именно Оксана, а он должен был сыграть роль опера. Никакой ксивы у Саши, конечно же, не было, он просто купил в магазине красную обложку и налепил туда что-то распечатанное на принтере друга, со своей фотографией. Также он сказал, что Люся не в теме, но она знает, что Саша хахаль Оксаны, поэтому приходилось выбирать время, когда её дома не было. «Нива», на которой он приехал, принадлежала его отцу, которому он просил ничего не говорить.
Так что всё встало на свои места, Ивана Петровича просто хотели развести, как реечный ключ. Поскольку все действия Оксаны и Саши являлись, в сущности, мошенничеством, а они сами были не сотрудниками милиции, а обычными гражданскими людьми, то для нас наступил момент произнести фразу из пафосных американских боевиков про полицейских: «Это дело вне нашей юрисдикции» (на самом деле прозвучало так: «Да это сроду не наша поскотина»). Поэтому мы получили от Саши объяснение, зарегистрировали материал и передали его для принятия процессуального решения «на землю», то есть в тот самый пресловутый Ленинский райотдел.
Где-то через десять дней я позвонил в Ленинский и поинтересовался, что там с нашим материалом. Оказалось, что буквально на следующий после задержания день в райотдел пришли Иван Петрович, Оксана, Люся и Саша, с одним на всех адвокатом. Саша и Оксана в один голос заявили, что это был всего лишь розыгрыш, они хотели так подшутить над Иваном Петровичем, и никаких корыстных мыслей и близко не имели, а Люся подтвердила, что они якобы ей заранее об этом говорили. Что характерно, Иван Петрович сказал, что теперь он убедился, что это был просто не самый удачный розыгрыш, претензий он ни к кому не имеет, и просит дальнейшее разбирательство по его заявлению о вымогательстве прекратить. Что потом стало с этой семейкой любителей жестких пранков, я не знаю, поскольку мне это было уже неинтересно.
